Некоторые воспоминания остаются с нами на всю жизнь.
Девять лет назад, еще студенткой, я шла по длинному коридору отделения гематологии детской больницы. Это был первый день практики, и я просто заходила во все палаты, чтобы узнать, кто лежит в отделении и с какими диагнозами. В одной из них я увидела мальчика лет трех со светлыми волосами, он стоял в кроватке, и по его лицу текли слезы. При этом ребенок не издавал ни звука.
Матери нигде не было видно, и я растерялась, у меня нет младших братьев-сестер, чтобы знать, как вести себя в данной ситуации. Я смотрела на мальчика, а он смотрел в пол и плакал. Я аккуратно достала его из кроватки и прижала к себе. Малыш заплакал еще сильнее, но так и не издал ни единого звука. Мы простояли так какое-то время в ожидании его мамы, но она все не возвращалась.
Вскоре ребенок немного расслабился и прижался ко мне всем тельцем, но руками по-прежнему не обнимал. Это было необычно, и я даже предположила, что, может, ему не нравится сидеть у чужой тетки. Вернув малыша в кроватку, я прикрыла дверь и пошла разыскивать непутевую родительницу, представляя, как выскажу ей свое негодование. Но мои поиски прервала старшая медсестра, сообщившая, что у мальчика нет родителей, он подкидыш, и скоро его увезут в детдом. И лет ему не три, а около пяти или даже чуть больше, но он совсем не разговаривает, а обниматься, сидя на ручках, просто не приучен.
Никогда до этого я не задумывалась о том, как в больницах устроены дети из неблагополучных семей или те, кто остались без родителей. У нас на все громадное отделение в смену — всего четыре медсестры, и они видят маленьких пациентов только при обходе и в процедурном кабинете. Все остальное время ребенком занимается мама, она и за руку на заборах крови подержит, и покормит, и поиграет, и, если вдруг что не так, то врача из-под земли достанет и обратит внимание на любой волнующий симптом.
А этот мальчик, получается, совсем один! Целый день в пустой палате. Без игрушек, без поцелуев, без внимания и заботы, …