С начала процессов реисламизации на Северном Кавказе общественность и элиты оказались перед проблемой экстремизма. Ни анализировать, ни вычертить стратегию и линию поведения в отношения нее не представлялось возможным. Произошло это по причине того, что ни экспертное сообщество, ни научные круги, а тем более власть и общество отчетливо не понимали с чем они столкнулись. Восприятие экстремизма, который на Российском Кавказе имел религиозную этиологию, проходило в качестве конфликта в рамках межрелигиозного столкновения и несогласия. Любые попытки понять проблему ваххабизма-тариката ограничивались, как правило, заключениями о сугубо межконфессиональном столкновении, в который не нужно влезать государству, лишь локализовать его в рамках исламской культуры. Проблема религиозного несогласия оказалось куда глубже. Ваххабистские идеологи предлагали жесткую версию ислама, который отличался бескомпромиссностью и тщательно разработанной доктриной ширка – язычества, по которому из канонического ислама выпадали большие массы мусульман, особенно тарикатского религиозного формата. Конфликт, ранее протекавший относительно мирно и спокойно в среде богословов в постсоветский период приобрел новый жесткий формат.